Неделю назад по Китаю быстро распространились протесты против жестких антикоронавирусных ограничений, многие из которых быстро приобрели политический характер, бросая вызов всему капиталистическому режиму КПК. Хотя по отдельности эти протесты были небольшими, режим явно опасается их потенциала мобилизовать гораздо более широкие слои. Пока режим подавляет протесты, он вынужден ослабить свою политику «нулевой терпимости к COVID». Но при этом они сталкиваются с еще большей нестабильностью китайского капитализма.
[Source]
Протесты стали известны как «протесты A4», что является отсылкой к использованию протестующими чистых листов бумаги формата A4 — ироничной подколке, ведь любой политический лозунг немедленно будет признан незаконным. Тысячи людей, уставших от драконовских и зачастую бессмысленных мер государства, вышли на улицы против режима. Их вдохновила мужественная борьба рабочих завода Foxconn в Чжэнчжоу против кражи заработной платы руководством, работающим рука об руку с государством, а также вспышка гнева в связи с пожаром в квартире в Урумчи.
Протесты вспыхнули в крупных городах более чем 19 провинций, включая такие ключевые города, как Пекин и экономический центр — Шанхай. Особенно важную роль в мобилизации сыграла молодежь: более чем в 79 университетах по всей стране прошли студенческие митинги против локдауна и общего диктаторского характера режима. Этому способствовали многочисленные протесты студентов за рубежом, в частности, большая демонстрация у здания посольства Китая в Лондоне.
На момент написания статьи протесты в основном утихли, в то время как количество полицейских на улицах возросло.
Однако некоторые отдельные выступления продолжаются, в частности, большое студенческое собрание 5 декабря в Нанкинском техническом университете. После того, как студентами были обнаружены случаи заражения COVID-19 в кампусе, где они были заперты, они устроили акцию протеста, требуя, чтобы учебное заведение разрешило им уйти и вернуться домой. В ходе словесной перепалки один из учеников крикнул охране школы: «Если вы нас тронете, то увидите второй Foxconn!».
Хотя режиму удалось подавить протесты, применив свой печально известный «железный кулак социализма», то есть усилив слежку и арестовав авангард протестующих, он продолжает нервничать. Оно явно чувствует, что гораздо более широкие слои китайского общества находятся в отчаянии от мер локдауна, которые привели к потере работы, ограничению доступа к продовольствию и сделали повседневную жизнь невозможной.
В считанные дни государство уже начало демонстрировать признаки того, что оно отказывается от своей прежней настойчивой политики так называемой «нулевой терпимости к COVID», которая в основном приписывалась Си Цзиньпину, который поддерживал запреты для сохранения престижа режима.
В дни после протестов власти многих крупных городов внезапно изменили свою позицию. В таких городах, как Пекин, Шанхай, Гуанчжоу, Шэньчжэнь, Чунцин, Чжэнчжоу и Урумчи, были быстро приняты меры по ослаблению локдауна. В частности, были отменены изнурительные требования предъявлять отрицательные анализы ПЦР тестов для доступа в общественный транспорт и учреждения. Все эти города были свидетелями бурных протестов.
7 декабря центральное правительство сделало эти изменения общей национальной политикой, приняв «10 новых мер». Они означают резкий отказ от доктрины «ноль-ковида» ведь в них содержится целый ряд мер, следующих траектории сворачивания ограничений.
Создается впечатление, что режим готов на все, что угодно ради того, чтобы отвлечь внимание общественности от этой унизительной сдачи позиций посредством помпезного и мелодраматического оплакивания смерти бывшего лидера Цзян Цзэминя. Все основные государственные и частные СМИ дошли до того, что изменили свою цветовую гамму на черно-белую в знак траура, а сенсационные статьи и церемонии в память о наследии Цзян Цзэминя транслируются по всем каналам.
Разворошить муравейник
Очевидно, что режим отменяет ограничительные меры в попытке успокоить недовольные массы.Впрочем, без доверия населения быстрый переход к политике открытости приведет лишь к большим проблемам.
Во многих городах постепенный отказ от политики ноль-ковида, как уже говорилось, начался с отмены глубоко ненавистных требований по проведению ПЦР-тестов. Ежедневные ПЦР-тесты были обязательными в условиях изоляции. Многим приходилось стоять в длинных ежедневных очередях. Эта политика не ослабевала даже во время сильных тайфунов!
Это было изнурительное испытание для масс, но в то же время это был очень прибыльный бизнес для некоторых капиталистов. В то время как ПЦР-тесты обязательны и проводятся государством, сами наборы для тестирования производятся и продаются частным образом. В настоящее время в Китае это многомиллиардная индустрия, причем рост некоторых компаний на фоне пандемии достиг 376% благодаря выгодным контрактам. Эта отрасль изобилует нарушениями, ложными сообщениями о результатах, ошибками и недоработками, что приводит к бессмысленным карантинам.
Хотя некоторые требования к проведению ПЦР-тестов были смягчены, доступ ко многим другим услугам по-прежнему требует их проведения. Однако ПЦР-тесты больше не финансируются государством, поэтому людям приходится выкладывать деньги из собственного кармана.
Но что более важно, быстрая отмена ограничений, которая, несомненно, приведет к вспышке новых случаев, открывает неопределенное будущее для китайского общества. Поскольку открытость становится национальной политикой, есть основания сомневаться, существует ли в стране инфраструктура, способная справиться с неизбежной волной инфекций и тяжелыми случаями, которые потребуют госпитализации.
Особому риску в Китае подвергаются пожилые люди, поскольку режим ставит во главу угла вакцинацию молодых людей для того, чтобы сохранять их работоспособность, и экономика развивалась, прибыль росла. Пожилые люди, как правило, реже проходят вакцинацию, и колебания по поводу вакцинации являются обычным явлением среди них, несмотря на строгий контроль со стороны государства. На сегодняшний день только 40% китайцев старше 80 лет сделали прививку.
Готовясь к наплыву инфекции, государство увеличивает импорт плаксовида и других препаратов для лечения COVID-19. Однако большое население Китая сделает неизбежным большой приток пациентов в больницы. В инфраструктурном плане еще предстоит выяснить, сможет ли существующая больничная система справиться с тем, что ее ожидает. В настоящее время на 100 000 человек приходится менее четырех коек интенсивной терапии. Если в свое время режим хвастался тем, что построил две больницы в Ухане за 13 дней в начале вспышки, то повторить это по всей стране без экономического планирования — совсем другое дело.
Но ясно одно: стоимость пребывания в отделении интенсивной терапии, которая составляет около 10 000 юаней в день (1434 доллара США) в больницах высшего класса, будет недоступна для многих пациентов из рабочего класса. В конечном счете, политика “нулевой терпимости к COVID» никогда не была возможной в отдельно взятой стране. “Ноль-COVID” может быть реализован только везде или нигде. Для уничтожения такого вирулентного заболевания, как COVID-19, потребовалось бы международное сотрудничество, что невозможно при капитализме, где национальные банды капиталистов конкурируют друг с другом в торговле и в захвате технологий и ресурсов.
Теперь Китай, похоже, ожидают волны вируса, подобные тем, что наблюдались в других странах мира, где правящие классы гораздо раньше приняли стратегию «коллективного иммунитета». Как и в этих странах, волны инфекции резко обнажат классовые противоречия, и прежде всего неравенство в доступе к здравоохранению, безопасности на рабочих местах и в образовании.
Все это указывает на то, что китайское общество ожидает не стабилизация, а дальнейший хаос. Режим уступил давлению масс, позволив вирусу распространиться среди населения. Но скорость распространения вируса вполне может привести к новым драматическим поворотам, ввергая государство в панику на всех уровнях. Хотя «10 новых мер» Госсовета запрещают произвольное введение чрезвычайных ограничений, неизвестно, что могут предпринять региональные правительства, если они окажутся в глубокой беде. Режим может испугаться последствий и снова вернуться к жестким ограничениям, еще больше удушая народ и еще больше подрывая престиж режима, неспособного терпеть любое инакомыслие или вызов своей власти. По мере углубления недоверия к режиму может пройти немного времени, прежде чем еще более широкие слои масс снова выйдут на улицы.
Долой диктатуру капитализма! За демократию трудящихся!
Режим КПК сейчас находится в ситуации Уловки-22. Они не могут не смягчить ограничительные меры, но при этом несут ответственность за последствия быстрого открытия. Не помогает и то, что все это произошло после 20-го съезда, на котором государство сосредоточило власть на своей вершине, в руках Си Цзиньпина. Одним из последствий чрезвычайной концентрации власти в руках Си является то, что ему сложнее сваливать вину на других деятелей. Ответственность лежит на нем.
Однако в конечном итоге кризис не связан ни с вирусом, ни даже с мерами локдауна. Скорее, он проистекает из капиталистической экономики Китая, которую защищает КПК. Ограничительные меры были в первую очередь направлены на поддержание рыночной экономики на плаву, пока пандемия опустошала остальной мир.
Были снижены налоги и предоставлены субсидии предприятиям, в то время как рабочий класс томился от потери рабочих мест и ужасных условий изоляции. Интересы и свобода масс всегда подчинены интересам так называемой «социалистической рыночной экономики», то есть интересам класса капиталистов.
Хотя жесткая изоляция вначале дала результаты лучше, чем на Западе, убрать факт заключается в том, что политика “нулевой терпимости к COVID» не может поддерживаться в одной стране, в то время как вирус проникает в остальной мир. Марксисты неоднократно указывали на это. Проще говоря, капитализм — это глобальная система, и Китай глубоко встроен в нее.
Настоящая социалистическая страна могла бы использовать национализированные ресурсы, экспроприированные у класса капиталистов, чтобы позволить рабочему классу осуществлять необходимые меры контроля на своих условиях, без потери заработной платы или перебоев в снабжении товарами первой необходимости. Это никогда не было возможно в Китае, где диктаторская бюрократия заставляла массы подчиняться мерам, осуществляемым без объяснения причин и всегда ставящим во главу угла интересы капитала, а не рабочего класса. Опыт этих локдаунов показал классовые противоречия китайского общества миллионам рабочих и молодых людей.
Новый поворот к отмене ограничительных мер против COVID не входил в повестку дня режима. Это паническая реакция на брожение снизу. Несомненно, это не последняя паническая реакция, и государство может откатиться в другую сторону. Эти зигзаги будут создавать дальнейшую неопределенность для масс, раскачивая сознание, подпитывая новые взрывы гнева, которые неизбежны на определенном этапе.
Что бы ни случилось, необратимым фактом остается то, что недоверие китайских масс к государству находится на рекордно высоком уровне. Они оправданы в своей враждебности к режиму, который диктаторски защищает интересы капитала. Под ударами событий они поймут, что его свержение и установление подлинной социалистической рабочей демократии — единственный выход из бесконечного кризиса, в который превратилась жизнь при капитализме.
Оригинал
Перевод: Иван Андреев
Редактура: Мария Котова