Начавшийся в 2008 году кризис открыл миру истинное лицо капитализма. Вместе с ним был запущен особый процесс: миллионные массы рядовых работников и молодежи включились в борьбу не только с так называемым «неолиберализмом», но и с капитализмом как таковым. Однако данный кризис капитализма не вознес левых к власти, но породил кризис внутри самих левых сил. На первый взгляд мы имеем здесь вопиющее противоречие, но если копнуть глубже, можно обнаружить, что причина этого — ограниченность реформистской политики в настоящий период.
[Source]
Что такое реформизм? Прежде всего реформизм характеризуется своим несогласием с необходимостью фундаментального разрыва с капитализмом. В качестве альтернативы он предлагает разрешить проблемы рабочего класса серией реформ капиталистической системы. Революция в этом случае представляется ненужной.
Как марксисты, мы не выступаем против реформ, но считаем, что сами по себе они не способны обеспечить необходимой передачи власти от капиталистов к рабочему классу. Поскольку экономика по-прежнему будет находиться в руках капиталистов, они предпримут попытки саботажа подобных реформ, особенно в нынешний период, когда любое сокращений прибылей капиталистов воспринимается ими как нечто неприемлемое.
Мировой рынок и капиталистическая экономика не склонны подчинять себя законам и постановлениям. Тем самым программы реформистов, обещающие множество благ, не могут быть реализованы при капитализме. Такова ключевая линия размежевания между марксизмом и реформизмом самых разных оттенков.
Пренебрежение теорией
120 лет назад Роза Люксембург в своих дебатах с ревизионистом Эдуардом Бернштейном отмечала, что общей чертой между ним и его единомышленниками-реформистами в немецкой социал-демократии является их пренебрежение к теории:
Что отличало их прежде всего с внешней стороны? Враждебность к «теории». И это вполне понятно, так как наша теория, т. е. принципы научного социализма, ставит точные границы практической деятельности как в отношении преследуемой цели, так и в отношении применяемых средств борьбы и, наконец, самого способа борьбы. Отсюда у тех, кто гонится только за практическими успехами, наблюдается естественное стремление развязать себе руки, т. е. отделить нашу практику от теории, сделать первую вполне независимой от второй. (Социальная реформа или революция?)
В Германии того периода «практичные» социал-демократические депутаты изъявляли желание голосовать за либеральные бюджеты. Однако марксистская теория оказывалась препятствием для подобных действий. Эта теория, взятая вовсе не из воздуха, выросла из изучения истории рабочего движения. Опираясь на опыт борьбы рабочего класса марксисты делали из нее необходимые выводы.
Из опыта Парижской Коммуны 1871 года Маркс и Энгельс сделали вывод, что рабочий класс не может захватить готовую государственную машину и использовать ее в своих целях. Для рабочих не представляется возможным захватить буржуазное государство и использовать его для введения социализма. Маркс и Энгельс отмечали, что когда рабочие Парижа взяли власть, они по необходимости создали свое собственное государство. С тех пор этот урок неоднократно подтверждался, но это не останавливало реформистов от попыток оставить капиталистическое государство нетронутым, что зачастую сопровождалось катастрофическими результатами.
Вопрос о природе государства до и после завоевания власти является одним из решающих критериев, отделяющих марксизм от всех других тенденций рабочего движения. (Троцкий)
Преимущество, которое дает нам теория (и одновременно создает препятствие для реформистов) заключается в ее способности оберегать нас от бесконечного повторения одних и тех же ошибок. Но реформисты ничего не хотят слышать об уроках борьбы прошлых лет, так как это накладывает четкие ограничения на их политическую деятельность.
В целом, весь подход реформизма основан на поиске «коротких путей». Реформисты желают ставить перед собой только те цели, которые можно достичь в кратчайшие сроки и уже при капитализме. Социализм, тем самым, предоставлен будущему. Они пытаются обнаружить разные типы реформ, на которые могут так или иначе могут пойти капиталисты. Это ведет к попыткам перевести классовую борьбу в приемлемые для капитализма рамки. Однако все суть заключается в том, что капитализм не может позволить себе обеспечить рабочим достойный уровень жизни, особенно в настоящий период.
Реформистское решение может казаться легким путем. Большинство рабочих, будучи людьми практичными, будут выбирать легкий путь вместо тяжелого. Именно на это опирается реформизм: на тот факт, что в рабочем классе существуют слои, еще не осознавшие необходимость общественных изменений. Вместо того, чтобы пытаться поднять уровень сознательности класса, реформисты пытаются продавать трудящимся простые решения. В итоге расплачиваются за это именно рабочие.
Подход марксистов иной. Мы говорим о том как действительно обстоят дела. В случае если что-то не может быть достигнуто при капитализме, мы говорим об этом прямо. Как объясняли Маркс и Энгельс в «Коммунистическом Манифесте»:
Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя.
Именно этого последнего пункта реформисты не желают признавать. От первого шага в виде утверждения, что социалистическая революция невозможна или в ней нет необходимости, легко перейти к следующему логическому шагу — сказать, что социалистическая революция нежелательна и вредна. В глазах реформистских филистеров революция приравнивается к насилию, разрушению и разрухе. Гораздо лучше предоставить подобное дело руководству, которое как предполагается безопасно проведет всех через бурные воды кризиса. Из-за неспособности понять причины революции реформисты обнаруживают себя в полнейшей оппозиции к революциям, когда те действительно имеют место. Точно то же самое происходит, когда они приходят к власти на волне таких революций.
Подобные «лидеры» пытаются оседлать волну, изо всех сил сдерживая движение, в ожидании более спокойных, «нормальных» времен, где политика представляет собой эксклюзивную прерогативу профессиональных политиков и экспертов.
Спасая капитализм от самого себя
У реформистов есть склонность полагать, что государство способно решить проблемы капиталистической системы. Потому неудивительно, что предпочитаемой ими экономической доктриной является кейнсианство. Однако, вся суть кейнсианства заключается как раз в том, чтобы предотвратить социализм. Если вы прочтете труды Кейнса, то найдете именно эту, написанную черным по белому, идею (например, в его «Экономических последствиях мира»).
И это именно то, во что, в конечном счете выливаются усилия реформистов. По словам Яниса Варуфакиса, бывшего министра финансов правительства Сиризы в Греции:
[Это] исторический долг левых в данный конкретный момент — стабилизировать капитализм, спасти европейский капитализм от самого себя и от неумелых укротителей неизбежного кризиса Еврозоны. (Confessions of an erratic Marxist)
Суть данного аргумента сводится к тому, что буржуазные политики — плохие руководители для капитализма, но реформисты, а еще лучше левые реформисты, являются для капитализма руководителями хорошими. Эти реформисты утверждают, что понимают, как найти баланс между требованиями рабочих и требованиями капиталистов и, следовательно, как улучшить общество как для капиталистов, так и для рабочих.
Из невозможности революции в Греции, Варуфакис выводит заключение, что его ролью должно быть спасение капитализма. Его аргументы весьма схожи с аргументами Бернштейна в конце XIX столетия.
Ахиллесова пята корбинизма
Корбин, как весьма левый лейбористский политик, пришел к власти в партии на волне процесса массовой радикализации рабочего класса после многих лет жесткой экономии. Тем не менее, Корбин не был ни марксистом, ни революционером. Будучи человеком очень приятным и дружелюбным, вопреки тому как его изображали СМИ, он, придя к власти, постоянно пытался потакать правому крылу партии. Это стало его фатальной ошибкой.
В самом деле, раз за разом мы видим левых реформистов, следующих за правыми реформистами, которые в свою очередь следуют за либералами и консерваторами, то есть за партией собственников. И в итоге мы имеем постоянный крен политики вправо, что на наших глазах подтверждается в разных странах в текущий момент.
Провал левого руководства заключался в их непонимании того, что правые по своей сути представляют интересы правящего класса внутри Лейбористской партии, тогда как правящий класс вовсе не был заинтересован в том, чтобы позволить Корбину стать премьер-министром. Из-за этого и правое крыло партии также оказалось настроено категорически против избрания Корбина премьер-министром.
Корбин оказался неспособен справиться с ситуацией. Он и его союзники не были готовы драться до конца с правым крылом партии. Он оказался под колоссальным давлением и, надо сказать, выдержал его намного лучше многих других лидеров партии. Но в конце концов, спустя четыре года в качестве лидера партии он так и не нанес решительного удара по правым, несмотря на подавляющую поддержку членов партии и рядовых членов профсоюзов.
Это сильно отличается от сегодняшнего поведения лейбористских правых. Они чувствуют себя очень уверенно, так как за ними стоит весь правящий класс, и они знают об этом. Несмотря на свирепость атаки, некоторые левые лейбористы упорно пытаются достичь соглашения с Киром Стармером и продолжают обращаться к нему ради «единства».
Аналогичные политические проблемы встали перед движением, собравшимся вокруг Корбина, когда вопрос начинал касаться класса капиталистов и капиталистической экономики. Манифест лейбористов 2017 года во многих своих аспектах был чрезвычайно хорош. В нем содержались требования проведения множества реформ, и даже был поставлен вопрос о национализации и рабочем контроле, хотя и в довольно мягкой форме.
Однако Джон Макдоннелл, который в то время был теневым канцлером казначейства, был способен пойти на телевидение и назвать класс капиталистов «создателями богатства»! В Британии капиталисты — одни из самых паразитических людей в мире. Он сделал эти заявления несмотря на то, что в других случаях называл себя «марксистом». Даже самое поверхностное прочтение Маркса позволяет понять, что лишь рабочие создают богатство для общества.
Получается, что в один момент капиталисты создают богатство, а в другой — рабочие. В случае с Джоном Макдоннеллом это очевидная путаница является сознательной тактикой, призванной угодить всем. Но такая тактика не только не разоружила правое крыло, но и могла способствовать только политическому разоружению и путанице внутри самого корбиновского движения.
В довершение ко всему, именно попытка политического компромисса с правыми по вопросу о Европейском Союзе расколола движение. Корбин в течение многих лет был прав в том, что был настроен против Европейского Союза как клуба начальствующих господ. Но в первые месяцы своего руководства он пошел на то, что могло казаться небольшим компромиссом — не выступил против позиции Лейбористской партией, призывавшей не выходить из ЕС. Но эта, казалось бы, небольшая ошибка, совершенная в первый месяц его руководства, чьей целью было избежать столкновения по данному вопросу, имела катастрофические последствия.
Избиратели голосовали не так, как представляло лейбористское руководство и истеблишмент. В конце концов, Брексит стал ахиллесовой пятой всего движения Корбина, в результате чего целый слой левых из Лейбористской партии занял проевропейскую позицию, частично или в значительной степени из-за позиции, принятой Корбиным. После обнародования результатов референдума это дало некоторым использовать этот момент и начать многочисленные нападки на Корбина на базе проевропейской позиции. Дошло даже до того, что основная кампания за повторный референдум была развернута левыми сторонниками партии, которые невольно нанесли большой ущерб руководству Корбина.
Основная кампания по проведению второго референдума в Великобритании два года назад финансировалась напрямую капиталистами, но с привлечением корбинистов! Это был намеренный клин, вбитый в движение Корбина, чтобы разделить его, правыми, такими как Тони Блэр и Аластер Кэмпбелл.
От Сиризы к Сандерсу
Другие схожие явления, которые мы наблюдали на левом фланге, столкнулись с аналогичными препятствиями. Возьмем, к примеру, Берни Сандерса, который сделал попытку привлечь на свою сторону Демократическую партию. Тем не менее, его опыт точно показал, почему это никак не могло сработать.
В ходе своей кампании Сандерс постоянно заигрывал с истеблишментом Демократической партии. Он играл по правилам, которые, в свою очередь, были всецело направлены против него.
Там, где этих правил было недостаточно, чтобы остановить его, истеблишмент Демократической партии просто придумывал новые. Столкнувшись с подобным противодействием, Берни Сандерс попросту капитулировал и под предлогом «поиска меньшего зла», поддержал сначала Хиллари Клинтон, а затем и Джо Байдена. И это несмотря на то, что Клинтон и Байден никоим образом не представляют рабочий класс: они являются сознательными агентами класса капиталистов.
Это становится очевидным для все большего числа американцев. Как таковые, усилия Сандерса ни к чему не привели, а его движение (и весь порожденный энтузиазм) просто сошли на нет. Очевидно, что через болото Демократической партии пути вперед нет.
Мы уже упоминали идеи Варуфакиса. Когда Сириза впервые пришла к власти, его считали левым в этом правительстве. Когда правительство получило меморандумы от “тройки” Европейской комиссии, ЕЦБ и МВФ, требовавших введения жесткой экономии в Греции, Варуфакис предпочел уйти в отставку, чем позволить ассоциировать свое имя с этими новыми мерам. Но в целом его мировоззрение не так уж отличалось от взглядов других лидеров, поддержавших меморандумы.
Как и Ципрас, он считал, что они могут вступить в переговоры и заключить более выгодную сделку, чем ранее. Они считали, что предыдущее правительство было плохим переговорщиком, и именно поэтому германский капитализм применил к Греции такие жесткие карательные меры. Они полагали, что, будучи немного более настойчивым в переговорах, они смогут заключить более выгодную сделку для греческого народа. Практика показала полнейшую ошибочность такого представления.
Руководство Сиризы совершенно недооценило непримиримость и враждебность капиталистического класса. Они сделали много доброжелательных жестов капиталистам, обещая, что все получат свои деньги обратно, что все долги будут выплачены. Но вот в чем проблема. Сверхбогатые способны полностью избежать налогов, поэтому именно рабочие и бедняки Греции должны расплачиваться за меры жесткой экономии, иначе капиталисты и кредиторы не будут иметь успеха. Таким образом, обещание, что правительство будет уважать капиталистическую собственность, подразумевает согласие с тем, что в итоге за все будут платить рабочие.
Ни их доброжелательные жесты, ни их стратегия переговоров не оказали никакого влияния. Они попытались оказать давление на Евросоюз, организовав референдум. Греческие народ массово голосовал «против», но Европейский Союз не дрогнул. Когда Ципрас вернулся за стол переговоров, ему предложили еще более худшую сделку.
Почему? Капиталисты чувствовали, что им нужно наказать Ципраса за попытку мобилизовать массы против Европейского Союза. Если бы рабочему классу было позволено сказать слово по поводу меморандумов, это стало бы очень плохим прецедентом. Европейский Союз не собирался позволять греческому, испанскому или итальянскому рабочему классу садиться за стол переговоров.
И Сириза капитулировала. Такая позиция естественным образом вытекала из реформистской точки зрения, согласно которой альтернативы капитализму просто нет. Если вы принимаете капиталистическую систему, вы соглашаетесь с тем, что долги необходимо возвращать. Следовательно, вы должны согласиться и на сокращение социальных расходов, и на меры экономии и на все остальное, что вытекает из этого факта. Потребовалось всего несколько месяцев существования правительства Сиризы, чтобы подобная реальность вступила в свои права.
Подемос и национальный вопрос
В Испании мы имеем пример Подемос, или, как его называют после недавнего слияния, Унидас Подемос. Вначале с их стороны звучали весьма радикальные речи, и временами они заходили довольно далеко влево. Но когда перед ними открылась перспектива участия в правительстве, руководители этой организации очень быстро сместились вправо и начали позиционировать себя в «респектабельном» ключе по различным вопросам.
Решающим вопросом стал вопрос о самоопределении Каталонии. После изначальной открытой поддержки права на самоопределение из-за которой они получили массовую поддержку в Каталонии и Стране Басков, лидеры Подемос отказались от этого требования на практике во время референдума о независимости Каталонии в 2017 году, де-факто поддержав Испанский режим образца Конституции 1978 года, против которого они выступали ранее. Социалистическая партия, со своей стороны, пришла к собственному «компромиссу» с реакционным правящим классом Испании в 1970-х годах, составной частью которого было признание безоговорочного единства Испании.
Вообще национальный вопрос — большая слабость реформистов. Не выдерживая проверки, они оказываются совершенно неспособными понять разницу между национальными устремлениями Шотландии или Каталонии, и реакционным национализмом британского или испанского капитализма. Фактически, лидеры левых шотландских лейбористов утверждают, что это одно и тоже. Они видят рост национализма в Шотландии и Англии и ставят между этими двумя явлениями знак равенства. Право шотландского народа на самоопределение ставится ими в одну плоскость с реакционной программой Бориса Джонсона и сторонников Брексита.
Кризис реформизма
Политическая и теоретическая слабость левых лидеров делает левые партии совершенно неспособными адекватно отреагировать на кризис капитализма. Вместо того, чтобы извлечь выгоду из сомнения масс в системе, реформизм подобен рыбе, лишенной воды. Эти два явления тесно связаны. Троцкий давно объяснил это следующим образом:
С исторической точки зрения реформизм полностью потерял своих социальных носителей. Без реформ реформизм невозможен, без процветающего капитализма не может быть реформ.
В Греции партия ПАСОК была совершенно подорвана своей поддержкой меморандумов. Партия эта сейчас практически не подает признаков жизни. Сириза не подвергалась столь жесткому наказанию, но ее поддержка резко сократилась. Вы можете увидеть тот же процесс в действии в отношении Французской социалистической партии, которую постигла аналогичная участь в результате выполнения грязной работы для капиталистов.
Левые реформисты также не могут предложить ничего принципиально нового. По сути, они предлагают слегка левую версию той же программы, что и правые реформисты, часто прикрытую несколькими более левыми или даже марксистскими фразами. Однако без возможности осуществления каких-либо реформ реформизм во всех его проявлениях не имеет смысла. Тем не менее, рабочие будут испытывать на практике эти партии вновь и вновь, чтобы обнаружить их недостаточность.
Марксисты всегда защищали и будут защищать классово-революционную точку зрения внутри рабочего движения. На протяжении десятилетий мы отстаивали идеи марксизма внутри Лейбористской партии. На этом пути нельзя сделать много друзей, но такова наша обязанность — четко объяснить, что на путь реформизма несет с собой только поражение и крах, защищая при этом каждый конкретный шаг вперед, сделанный движением. На основе практического опыта рабочие и молодежь приходят к одним и тем же выводам. Человечеству предстоит пройти по пути социалистического преобразования общества.